— Ну что, купил? Голос Карины был чужим. Хриплый, надтреснутый, он с трудом продирался сквозь ватную пелену, которой болезнь окутала её голову. Она лежала на кровати, отвернувшись к стене, и не двигалась. Каждый поворот головы грозил обрушить на неё лавину тошноты и боли, бьющей в виски раскалёнными молотками. Весь мир сжался до размеров этой спальни, до рисунка на обоях и ощущения горящей кожи под одеялом. Она была заперта в своём теле, как в тюрьме, и единственным окном в мир был слух, обострившийся до предела...

Могут ли прошлые ошибки разрушить семью навсегда, или всё же есть шанс всё изменить? — Оля, ты опять поздно! – голос Марии Степановны прозвучал тревожно. Она стояла у окна, прижимая к груди вязальные спицы и клубки. На подоконнике рассыпалась мелкая солнцепыль, запах старых книг вперемешку с уставшей болью летал по комнате. — Мам, я на работе задержалась, там отчёт… Ну ты же знаешь, — Оля бросила сумку на стул, стараясь улыбнуться, хотя усталость всё сильнее забирала силы. Мария Степановна всё чаще становилась рассеянной, как будто внутри неё тлела какая-то задача, которую она никак не решит...