Он стоял на пороге и словно осел — колени подломились, пальцы вцепились в косяк, потом он все-таки опустился на коврик, как провинившийся школьник. В прихожей пахло мокрой курткой и яблоками из сетки у двери. На кухне горела жёлтая лампа, тихо тикали часы, а за стеной ровно дышал малыш. — Прости, — прохрипел он, не поднимая глаз. — Дай сыну отца. Лена держала ладонь на дверной ручке, словно боялась, что её кто-то силой захлопнет обратно. Смотрела сверху вниз на человека, которого когда-то любила до дрожи...

Все началось с невинного, казалось бы, разговора за ужином. Мы с Катей доедали пасту, строили планы на выходные, как зазвонил мой телефон. На экране светилось «Мама». Я улыбнулся и ответил. — Алё, сынок! Как вы там? — её голос всегда такой бодрый, чуть нарочитый. — Всё нормально, мам. Ужинаем. Как ты? — Да у нас всё как всегда. Скучаем по тебе. Кстати, я тут с Игорем разговаривала… Я почувствовал, как Катя замерла с вилкой в руке. Она всегда настораживалась, когда речь заходила о моём брате. — Он такой несчастный, бедный...