— Лариса, это что такое? Голос Романа был на удивление тихим, но в нём звенел холодный металл, предвещавший скорую и неизбежную бурю. Он стоял посреди гостиной, держа в вытянутой руке свою лучшую рубашку. Точнее, то, что от неё осталось. Дорогой, идеально скроенный белоснежный хлопок, который он так ценил за его безупречный вид на деловых встречах, теперь был испещрён уродливыми, хаотичными разводами нежно-розового цвета, словно вещь окунули в таз с дешёвым ягодным морсом. Лариса, развалившаяся на огромном угловом диване в позе ленивой морской звезды, нехотя оторвала взгляд от экрана телефона...

Мы сидели на кухне, пили утренний кофе. Десять лет брака приучили нас к этому ритуалу. Солнечный луч пробивался сквозь неплотно задернутую штору, лежал яркой полосой на столе, подсвечивая пылинки, танцующие в воздухе. Дима лениво помешивал ложечкой сахар в своей чашке, задумчиво глядя куда-то в стену. Я знала этот его взгляд — так он смотрел, когда в голове у него рождался очередной «проект». Обычно это касалось работы или планов на отпуск, но в то утро было что-то другое. Неуловимое, тревожное...