На этом озере, когда поплавок дрожал, как сердце, я решил, что больше не буду человеком, который глотает обиды, лишь бы сохранить мир. Зовут меня Анатолий Петрович, шестьдесят два года, руки в ссадинах от десятилетий школьного мела и колки дров для дачной печки. Вдовец с просоленным рыболовным ящиком и обещанием, которое нужно сдержать. Утро на водохранилище под Тверью всё ещё помнит мою Лизу лучше, чем я сам. Туман стелется низко, как когда-то её пуховый платок лежал на плечах. Я устроил эту маленькую...

Каждый удар топора по полену отдавался в висках едкой, давней злобой. Анна рубила не дрова — она рубила память. Память о голодном тридцать втором, о взгляде дяди Петра, равнодушно захлопнувшего дверь своего сытого дома, и о тихом стуке в груди отца, который затих навсегда в ту голодную зиму. Она поклялась тогdда, что никогда больше не будет слабой. И теперь, когда судьба сама привела его детей на её порог, она была готова сдержать клятву. Даже если это разорвет её сердце окончательно. Свинцовое...