Вернувшись из отпуска на три дня раньше намеченного, я обнаружила свою единственную дочь Марину в больнице. В это же время её супруг, Сергей, беспечно кутил с приятелями в моей собственной квартире. Мало того, что он не соизволил позаботиться о беременной жене, когда той стало плохо, так ещё и, как выяснилось впоследствии, сам спровоцировал её госпитализацию, а теперь бесстыдно лгал мне прямо в глаза. Эта поездка к морю была моей первой за десятилетие. Десять долгих лет я копила на неё, усердно...

Звонок в дверь прозвенел коротко, как иголка — будто проверил, жива ли в доме тишина. На коврике уже оттаивали следы чьих-то ботинок: снег превращался в блёклые лужицы. На кухне шипел чайник, пахло мандариновой кожурой и свежим хлебом. Надежда вытерла руки о полотенце и крикнула в коридор, не скрывая улыбки: — Открой сама, Верочка! У меня руки в муке. Дочь вспорхнула из комнаты — тонкая, нервная, нарядная, как школьная тетрадь в новой обложке. Дверь распахнулась, и в прихожую шагнул юноша со скромным букетом...