Осенний дождь барабанил по крыше старого панельного дома на окраине города. Марина сидела у окна, задумчиво помешивая давно остывший чай. Её телефон молчал уже несколько дней, но она чувствовала: скоро он снова оживёт. Взгляд скользнул по её рукам — уставшим, с облупившимся лаком на ногтях. Тридцать семь лет. Полжизни прошло, а что ждёт дальше? Звонок раздался, когда за окном сгустились сумерки. Марина вздрогнула, хоть и ждала этого звука. — Маришка, девочка моя… — голос в трубке был хриплым, будто надломленный, как старое стекло...

Стаев нажал кнопку лифта. Раздался привычный скрежет. Звук из далёкого детства. Так скрежетал лифт в доме бабушки, когда Стаев был мальчишкой. Он помнил даже решётчатую стенку шахты, двойные двери — их надо было открывать вручную. Сквозь решётку видно было, как приближается лифт и как навстречу ему движутся толстые тросы. Дом был старый, бабушка жила на улице Жданова, квартиру получал ещё дед, но деда Стаев почти не помнил. Бабушкин образ с каждым годом тоже как будто отдалялся, таял в дымке невозвратимого...