Мария Зубарева вошла в культуру тех лет так тихо, будто боялась потревожить чей-то сон, а исчезла — словно за ней внезапно захлопнулась дверь, к которой никто не успел подбежать. Не было громких прощаний, не было времени оглянуться. Просто однажды страна заметила, что в телевизоре стало меньше света — того самого, мягкого, тёплого, узнаваемого. И только позже дошло: этот свет исходил от неё. Имя Зубаревой редко звучит в списках кумиров эпохи. Её не успели превратить в икону: слишком мало времени, слишком много препятствий, слишком хрупкая сама траектория взлёта...