Зина и Родя включили телевизор. Один маститый ученый читал лекцию о творчестве Тургенева – любимого писателя Зины. По ее словам, она им бредила. Слушает, вроде интересно – интерпретация необычная. Родя тихо сказал: «По другому каналу показывают сериал. Что тебе Тургенев? Помещик, на него крестьяне вкалывали. И в его романах герои с жиру бесятся. Сейчас другая жизнь. Надо в нашем времени жить». И Зина ушла с этого канала. Кино про простую жизнь, как бывает на самом деле. Конечно, не без жестокости, но без нее кино не бывает...

— Вон! — ее собственный голос звучал хрипло и незнакомо, но в нем была такая сила, что Виктор отшатнулся, — Собирай свои манатки и проваливай! Чтобы духу твоего здесь не было! Он что-то лепетал про «общую квартиру», про «неблагодарную», но она уже не слушала. Ярость, копившаяся годами, вырвалась наружу, сметая все на своем пути. Она швыряла его вещи, кричала, и в этом крике было все — ее боль, ее обида, ее отчаяние. И ее новорожденная, отчаянная свобода. Зинаида Петровна смотрела в окно больничной палаты...