Шкворчание лука на сковороде было единственным звуком, заглушающим тягостную тишину в квартире. Катя механически помешивала, глядя, как прозрачные колечки становятся золотистыми. Стояла духота, хотя за окном уже был сентябрь. Она чувствовала липкую усталость во всём теле — после восьми уроков в школе хотелось только тишины и покоя. Но покой в этой квартире был понятием эфемерным, как мираж. Ключ щёлкнул в замке, и её спину словно пронзило ледяным прутом. Не оборачиваясь, по лёгкому стуку каблуков и резкому, терпкому аромату духов «Красная Москва» она поняла — Валентина Петровна...

Галина Петровна, мать моего гражданского мужа Игоря, обладала уникальным даром — она умела заворачивать яд в самую сладкую обертку. Каждое её слово было похоже на конфету с начинкой из битого стекла. — Мариночка, какое изумительное жаркое, — говорила она, промокая идеально накрашенные губы салфеткой. — Ты так стараешься, умница. Почти как настоящая жена. Осталось только формальности уладить, и будет совсем хорошо. Я молча убирала тарелку, чувствуя, как внутри закипает глухое раздражение. Мы с Игорем жили вместе уже три года...