Особняк Артёма всегда казался мне чужой планетой — блестящей, холодной, безвоздушной. Каждый раз, переступая высокий порог с кованой дверью, я чувствовала себя не гостьей, а случайно забредшей статисткой в дорогой декорации. Высокие потолки тонули в подсветке, люстры сверкали хрусталём, а стены украшали картины, в которых я не понимала ровным счётом ничего: какие‑то пятна, полосы, фигуры, будто ребёнок игрался красками. Но я знала, что каждая такая «мазня» стоит дороже, чем все мои сбережения за последние десять лет вместе взятые...

Первое, что Алина запомнила о свекрови, был не голос и не лицо, а запах. Смешение дешевого одеколона, валокордина и старого шерстяного пледа, в который та всегда куталась по самую шею. Этот запах прочно впитался в стены их небольшой двухкомнатной «двушки» с того самого дня, как Тамара Петровна переехала к ним «временно, пока не оклемается». «Временно» затянулось уже на год. Квартира, купленная по ипотеке с видом на унылый двор и детский сад, изначально казалась Алине стартовой площадкой: поживут пару лет, поднакопят, улучшат условия, может, даже заведут ребенка...