Деревню нашу, Медвежий Угол, давно списали со всех карт. Дюжина почерневших от времени изб, прижавшихся к берегу стылого, торфяного озера, а за спиной — безмолвная, бесконечная тайга. Зимой мы были отрезаны от мира. Дорогу заметало так, что даже трактор не проходил, и жизнь замирала, сжималась до пятачка протоптанных тропинок между домами. Время здесь текло иначе — вязко, как смола, отмеряя дни не часами, а количеством сожжённых поленьев. Я жил здесь с дедом, Макаром. После смерти родителей город выплюнул меня, и дед, единственный родной человек, забрал к себе...

— Оль, я тут с мамой говорил… Она на следующей неделе приедет, в четверг. На пару дней, — Игорь произнёс это нарочито небрежно, помешивая давно остывший чай в своей чашке. Он не смотрел на жену, его взгляд был прикован к маленькому водовороту, который ложка создавала в янтарной жидкости. Он ждал, и это ожидание тугим, холодным узлом завязалось где-то под рёбрами. Кухонная тишина, наполненная лишь мерным гудением холодильника и тихим щелчком клавиш ноутбука, вдруг стала плотной, почти осязаемой. Ольга...