— Ты знаешь, я всё-таки решила заменить жульен на брускетты с ростбифом. Администратор сказала, что это выглядит современнее, да и по выходу порции получается выгоднее, — Елена с энтузиазмом прокручивала на экране телефона фотографии закусок, пока её вилка зависла над тарелкой с остывающим рагу. — И ещё, я подумала насчет рассадки. Тётю Любу лучше не сажать рядом с твоим коллегой, она его замучает расспросами про медицину. Александр продолжал методично пережевывать ужин, не поднимая глаз от своей тарелки...

Особняк Артёма всегда казался мне чужой планетой — блестящей, холодной, безвоздушной. Каждый раз, переступая высокий порог с кованой дверью, я чувствовала себя не гостьей, а случайно забредшей статисткой в дорогой декорации. Высокие потолки тонули в подсветке, люстры сверкали хрусталём, а стены украшали картины, в которых я не понимала ровным счётом ничего: какие‑то пятна, полосы, фигуры, будто ребёнок игрался красками. Но я знала, что каждая такая «мазня» стоит дороже, чем все мои сбережения за последние десять лет вместе взятые...