Тишина в комнате после его ухода была звенящей. Я лежала, не шевелясь, притворяясь спящей, пока не услышала, как скрипнула кровать под его весом. Он остался. Конечно, остался. Его внезапная ночная забота и «вкусняшки» были таким очевидным, таким детским маневром. Он ждал сцены. Ждал, что я выйду к нему с заплаканными глазами, стану требовать объяснений или, наоборот, умолять его не уходить. А когда получил вместо этого ледяное равнодушие, растерялся. Его мир, где он – центр моей вселенной, дал трещину...

Артем стоял на пороге просторной и такой знакомой теперь квартиры, сжимая в руках роскошный букет, от которого исходил тонкий, пьянящий аромат. Каждый лепесток, каждый бутон казались воплощением совершенства. Он с таким тщанием выбирал эти цветы, представляя, как загорятся от радости глаза самого важного для него человека после Софии. — Милые растения, — произнесла Валентина Георгиевна, и ее губы растянулись в сладкой, но абсолютно ненастоящей улыбке. — Похожие на тех, что украшают нашу клумбу у подъезда...