Река текла медленно и величаво, и это было ее сутью. Она не была ни широкой, ни бурной. Ее воды, цвета крепко заваренного чая, неспешно катились меж поросших ольхой и ивой берегов, словно убаюкивая сами себя тихим шепотом струй о песчаные отмели. Течение ее было настолько неторопливым, что кувшинки, белые и желтые, не кружились на месте, отправляясь в долгое плавание, а покоились на зеркальной поверхности, как на неподвижном озерце. Казалось, сама река пребывала в вечной дремотной грезе, а вместе с ней дремали и окрестные луга, и лес, спускавшийся к воде густой, темно-зеленой стеной...