Сырая земля летела из ямы тяжёлыми комьями. Стук лопаты отдавался в промёрзшем глиняном дне, будто уже в крышку гроба. Старуха Никитишна, сухая, вся в морщинах, копала с яростью, которой её иссохшее тело вроде бы не могло обладать. Сваленные в стороны комья почвы образовали высокий вал, из-под них тянуло сыростью и холодом, будто сама могила дышала. Косынка съехала на бок, седые пряди липли к впалым щекам, а глаза её горели безумным огнём. — Не дамся! — выкрикнула она, голос сорвался в хрип. — Лучше...

Мы – из миров, ненавидящих друг друга; из тех, кто живёт бок о бок, но упорно возводит метафорические и реальные стены. Вот как это – ёшиная задница! – стекло, делящее автобус пополам. Но мы встретились. Я не смог пройти мимо, увидев его по ту сторону, как своё отражение – овальное лицо с чуточку выделяющимися скулами, прямые брови, выцветшие зеленовато-голубые глаза, ровный тонкий нос и небольшой рот. Он худощав. В отличие от меня, одет модняцки: зауженный костюм и натёртые до звёзд в глазах черные туфли с закруглёнными мысками...