— Двадцать пять тысяч на продукты, мама уже всё посчитала, — Леша сунул Алине листок с цифрами, едва она переступила порог. Она остановилась, сумка выскользнула из рук и глухо шлёпнулась на пол. — Какие двадцать пять тысяч? — Ну на новогодний стол. Мама решила устроить праздник, пригласила всех родственников. Человек пятнадцать будет. Мама сказала, чтобы ты новогодний стол оплатила, — Леша говорил так, будто речь шла о чём-то само собой разумеющемся. Алина подняла сумку, прошла в комнату. Руки дрожали, когда она стягивала с себя куртку...

Татьяна Ивановна замерла с полотенцем в руках. Вода ещё тихо капала с волос на линолеум, оставляя неровные тёмные круги. Из комнаты доносился хриплый, надломленный от крика голос зятя. — Это моя квартира, я её купил! А ты здесь никто! — кричал он, захлёбываясь злостью. — Никто, слышишь? Дочь молча смотрела в пол. Это молчание резало по сердцу больнее любых слов. Татьяна машинально сжала в руках полотенце так сильно, что суставы побелели. Десять лет. Десять лет она выплачивала ипотеку за эту «трешку», во всём себе отказывая, в старом пальто ходила, чтобы молодые жили в комфорте...