Утро выдалось тёплым, без зноя — таким, когда легко подняться пораньше и не пожалеть об этом. Я возился у дома, возле старой калитки: в руке держал отвёртку с облупившейся рукояткой, на коленях лежал почтовый ящик, давно просящий ремонта. Прошлым летом он захлопнулся намертво; теперь открывался только с одного края, требуя терпения, словно старый друг, исчезнувший из жизни. Вертя сломанную крышку, я поймал себя на другой, настойчивой мысли: этот ящик всегда был для меня чем-то большим, чем жестяная коробка для счетов и дачных газет...

В подъезде пахло устойчивыми вещами: порошком из прошлого века, мокрыми зонтами из настоящего и чужой выпечкой из будущего (клянусь, запахи умеют путешествовать во времени). Я открыла свой почтовый ящик, ожидая стандартный набор «квитанция — реклама — чей-то стих на листке из тетради», а там лежало… одно. Пуговица. Круглая, перламутровая, с четырьмя дырочками, на грани переливалась зелёным. Я взяла её, как берут найденное на дороге слово, и покрутила в пальцах. Чужая. Не из моих вещей. Не из маминых...