Я долго молчала и делала вид, что со мной всё в порядке. Сцена, съёмки, реплики, аплодисменты — идеальный грим для личной боли. Но однажды любой грим трескается. Когда ты узнаёшь, что человек, с которым прошла и радость, и болезнь ребёнка, нашёл себе другую — на семнадцать лет моложе, — внутри что-то щёлкает. И ты вдруг понимаешь: бумеранг существует. И да, он возвращается — и по тебе тоже, если когда-то ты сама вошла в чужую дверь. Я родилась в Туле, в простой семье. Папа ушёл рано — тромб, ему было всего тридцать...

— Ну что, молчишь? Даже не спросишь, куда и зачем я ухожу? — Артём стоял у дверей, небрежно облокотившись на стену. Чемодан у его ног выглядел вызывающе: словно он специально поставил его на видное место, чтобы подчеркнуть серьёзность происходящего. Лена не обернулась. Она мешала суп на плите и только чуть заметно пожала плечами. — Артём, а какой смысл? Ты же всё уже решил. — Ну хоть слово скажи! Может, пожалеешь, может, подумаешь о наших детях. Я ведь не к чужой тётке ухожу, а к женщине, которую люблю...