— Ну чего? — поднял голову от своих микросхем Павел Антонович. — Как там всё? Он нарочно говорил рублено, по–простецки, чтоб пришедшая домой жена немного поворчала. Он любит, когда Зоя ворчит, она становится похожа на рассерженную мышку, милая его Зоя… — Не «чего», а «что»! — привычно поправила мужа Зоя Михайловна. — И окно открой. Паша, сколько раз я тебя просила: паяешь – открывай окно! Я не выношу запах этой вашей канифоли! Отвратительно! Зоя прошла босиком к окну, распахнула форточку, жадно задышала...

Полина всегда считала, что утро в её квартире — самое тихое и светлое время суток. Окна выходили во двор, где старые тополя шумели мягко, без этого городского рева машин. Квартира досталась ей от бабушки — двухкомнатная, с длинным коридором и крошечной кухней, где плитка потрескалась ещё в девяностых, но это только придавало дому уют. Бабушка всегда говорила: — Поля, эта квартира твоя защита. Хоть жизнь перевернётся, а у тебя будет крыша. Полина тогда только отмахивалась, но сейчас, глядя на спящего рядом Тимура, понимала, что бабушка знала жизнь лучше...