Леонида Куравлева знали все. Вернее, всем казалось, что они его знают. Вот же он — сантехник Афоня с тоскливым взглядом, обаятельный вор-рецидивист Жорж Милославский, простоватый шофер Пашка Колокольников. Десятки ролей создали образ человека открытого, где-то плутоватого, но всем понятного. Тем оглушительнее был контраст между этими всенародно любимыми ролями и настоящим Куравлевым — человеком, который в последние десятилетия жизни сознательно выбрал путь затворника, сторонился публичности и превыше всего ставил собственную совесть...

— Ты обязана нас кормить, мы же семья! — провозгласила Луиза Ивановна, и звук её голоса, подобно лязгу тюремных ворот, запер Ирину в очередной раз в клетке безысходности. Свекровь стояла посреди Ириной кухни, словно фельдмаршал на захваченной территории. Её внушительная фигура в цветастом домашнем халате почти полностью перекрывала свет из окна. В одной руке она держала банку домашних огурцов, которую только что извлекла из холодильника, а другой властно указывала на пустеющие полки. Рядом, как верный...