Странное это дело — родство. Две девочки выросли в одном доме, спали на соседних кроватях, ели из одной кастрюли, а получились такими разными, будто с разных планет прилетели. Люда и Наташа Коршуновы были сёстрами, но словно и не родными вовсе. Люда, старшая на четыре года, всегда держала осанку, даже когда болела. У неё отчего-то был такой взгляд, будто она смотрит на тебя откуда-то сверху, хотя росточком не выдалась. Наташа же вечно сутулилась, прятала глаза и, казалось, всегда готова была извиниться за то, что занимает место в пространстве...

— Я вернулась. Голос, лёгкий и порхающий, как бабочка, сел на пыльную полку в прихожей, где Жанна уже сорок восемь лет хранила ненужные вещи. Он не принадлежал этому дому, этому вечеру, этому густому, как кисель, екатеринбургскому туману, что лез в форточку и оседал на подоконнике влажной прохладой. Спицы замерли в руках Жанны. Она сидела в старом кресле, укутав ноги пледом, и довязывала очередной шарф. Петелька к петельке, ряд за рядом — так проходила её жизнь, упорядоченная, предсказуемая, тёплая, как шерсть мериноса...