—  В ту ночь я не вернулся. Под утро вся часть была поднята по тревоге. Солдаты прочесывали лес, офицеры допрашивали сторожей. Выяснилось, что никто из солдат к карьеру не приходил, и вообще ничего необычного сторожа не заметили. Лес прочесывали до вечера, но тщетно… Это был 1995 год – год моего изгнания. Словно проклятый, за дерзкий нрав и конфликт с прапорщиком, я был вырван из Мурманска и брошен в ледяную пасть Сибири, в воинскую часть, затерянную в Кайеркане, тогда ещё гордо носившем имя города, а ныне – лишь район Норильска...

Фирменное заливное Тамары Васильевны удалось на славу. Да что там говорить - Любушка, первая из гостей пришедшая, сказала, его такое заливное хоть в музей выставляй! — Вечно ты всякую чепуху несешь, — проворчала Тамара. Она была из тех людей, кто привык обо всем говорить прямо и никогда не понимала этих ваших метафор и поэтичных сравнений. Но слова подружки закадычной ей польстили, да. — Надо же, какой торт! — продолжила восхищаться поварскими талантами хозяйки дома, Люба, — и снова новый, и снова удался! Ты как это делаешь-то, а? — она покачала головой...