Воздух в квартире застыл, стал плотным и тяжелым, как мокрое шерстяное одеяло. Обычно он пах чем-то простым и вечным: варящейся картошкой, валокордином Валентины Степановны и неизменной сыростью из подвала, но сегодня к этому букету примешался новый, едкий запах — запах гари и чужого торжества. Всё началось с чайника. Старого, эмалированного, с пластиковым свистком, который давно оплавился и молчал, как партизан. Этот чайник, свидетель всех кухонных баталий, сегодня утром бесславно погиб на плите...

Я всегда думала, что самые громкие скандалы начинаются не с крика, а с шороха. С еле слышного, вроде бы невинного шуршания — пакета с булками, письма в почтовом ящике, смски в восемь утра. В то воскресенье всё началось с шуршания полиэтиленового пакета: свекровь принесла пирожки с капустой и банку солёных огурцов. Поставила на стол, вздохнула так, будто поднимала мешок картошки, а не свою гордую матери-вдовью заботу, и сказала: — У молодой семьи должна быть дисциплина. Особенно в деньгах. Я нарезала хлеб...