— Почему рубашки не поглажены?! Я на работу опаздываю! — крик из зала перекрыл даже визг дрели у соседей сверху. Я вздрогнула. Нож соскочил и больно царапнул палец. Кровь тут же выступила темной бусиной, капнула на разделочную доску, прямо в нарезанный лук. Запахло железом и горечью. — Марина! Ты оглохла? — голос мужа набрал обороты. — Я спрашиваю, где моя голубая рубашка? Мне выходить через двадцать минут! Я сунула палец под струю холодной воды. Щипало. В висках застучало тупо, навязчиво, как зубная боль...

Грязный, пыльный, с тяжелым запахом старости и сырости, ковер лежал посреди нашей новой, ещё почти пустой гостиной, как дохлая собака. Красный, когда-то, сейчас он был какой-то буро-грязный, с протёртыми до основы пятнами и вытертыми бахромками по краям. По углам торчали нитки, в середине зияла дыра размером с блюдце, а от него несло так, будто его десять лет держали в сыром подвале. — Лена, это вообще нормально? — голос у Миши дрожал от злости. — Это… это что такое? Я молча смотрела на ковер, на...