Дан её ненавидел. Ненавидел так, что челюсти сводило и сердце не билось, а глухо вздрагивало в груди. Это притупляло боль. Его тело – как раздавленная жестяная банка в мусорке, побитое, порезанное и в ожогах, да ещё железные кольца наручников, впившихся в кисти, а он ничего не чувствовал, глядя на мерзкое создание в другом углу тюремного контейнера. Все мысли сводились к одной – предательница подохнет раньше, чем он сам, и он успеет это увидеть! Её лёгкие обойдутся без воздуха максимум две минуты, а он сможет минут семь...

-Антонина Васильевна - ваша мать? От страха у нее в сосудах словно забились мелкие рыбки: везде, начиная от кончиков пальцев и заканчивая самым крупным сосудом, несущим от сердца вместе с красными дисками, наполненными кислородам, ее страхи, радости и предвкушения, заражая собой каждую клеточку тела. -Да. -Ваш номер указан в ее медицинской карте для связи в экстренных случаях. У Антонины Васильевны инсульт. Привезли вчера, состояние тяжелое. Вам лучше приехать. Их общение с мамой последние десять лет было формальным...