«Тело мое родилося в России, это правда; однако дух мой принадлежал короне французской». Эта реплика из фонвизинского «Бригадира» (1769 г.) как нельзя лучше описывает культурный парадокс Российской империи: её элита мыслила и говорила по-французски лучше, чем на родном языке. В XIX веке дворянские дети зачастую начинали лепетать на языке Мольера раньше, чем на русском. Повзрослев, они изъяснялись на изысканном французском, который, по словам Толстого, был не просто языком общения, но языком мышления...