Вечер тёк ровно, как манка без комочков: на плите — суп, в коляске сопел Мишка, в телефоне от мужа короткое «задержусь». Юля накинула на себя куртку и, не снимая домашние тапочки — ну на минутку же! — спустилась этажом ниже к сестре: передать банку бульона и забрать у Наташи отжатые ползунки. Подъезд дремал в тёплой сырости: пыльные почтовые ящики, запах куриного бульона, кот, который всегда лежит на коврике у третьей квартиры. — Наташа? — позвала она шёпотом, чтобы не разбудить сына. Коляска скрипнула, будто возражая: «Домой пора»...

Август за окном электрички напоминал разогретую духовку. Воздух колыхался маревом над полями, сливая желтеющую рожь с раскаленным бирюзовым небом в одно дымчатое месиво. Пыль, поднятая поездом, тут же прилипала к влажной коже. Вера приоткрыла окно в тамбуре – волна горячего ветра, пахнущего полынью и нагретыми рельсами, ударила в лицо. Она отшатнулась, поправила выбившуюся из пучка прядь темных волос, вернулась в вагон и села рядом с Аришей.  Крепко сжимая в руке лапу Потапыча, Арина дремала, удобно расположившись на сидении...