— Ты горошек купил? Я тебя русским языком спрашиваю: где банка? — Таня стояла посреди кухни, сжимая в руке половник так, будто собиралась идти с ним в штыковую атаку. На плите угрожающе шипела вода для овощей, а с улицы, через приоткрытую форточку, несло сыростью и выхлопными газами. Погода тридцать первого декабря решила пошутить: вместо пушистого снега за окном чавкала серая жижа, а небо напоминало застиранную половую тряпку. Игорь, муж, топтался в прихожей. С его ботинок на свежевымытый кафель уже натекла грязная лужа...

Свинцовое небо над деревней Глухариха плакало с самого утра. Не мелкая, освежающая морось, а холодные, злые струи дождя, превращавшие единственную деревенскую улицу в вязкое, непроходимое болото. Казалось, сама природа скорбит, с тяжелым сердцем провожая в последний путь свою верную дочь — Агафью. Или, как ее звали местные последние сорок лет, бабку Агату. Для большинства жителей райцентра и окрестных деревень она была просто местной знахаркой, колдуньей, странной затворницей. Агата жила одна на самом отшибе, у старого леса, в доме, который врос в землю по самые окна...