— Мам, ну пойми, у нас молодежь, тебе будет шумно, — сказала она, выставляя сумку с моими вещами за порог. — Это же всего на одну ночь. Ну что ты смотришь на меня, как на врага народа? Катя даже не смотрела мне в глаза. Она нервно теребила край своего модного свитера оверсайз, переступая с ноги на ногу в меховых тапочках. За её спиной, в глубине моей же трешки, полученной еще моим мужем от завода, уже гремела музыка. Слышался смех, звон бокалов и какой-то тяжелый, ритмичный бас, от которого вибрировали стекла в серванте...

Шёпот метели — единственный звук, который Зона позволяла себе издать этим серым утром. Он не заглушал шаги, а, наоборот, подчёркивал их, вплетая скрип сапог по мёрзлому насту в свою монотонную песнь. Дэн шёл, пригнувшись, его потрёпанная «беркутовская» куртка была покрыта инеем. Из-под капюшона виднелись лишь напряжённые глаза, бегающие от обшарпанной стены к груде ржавых бочек, от чёрного проёма окна к искорёженному деревцу. Рядом, бесшумным призраком, двигался Курт. Это был не пёс в привычном понимании...