Сеня рядом и Белла пришел. Былое
— У тех-то детей все нет. Может, у него проблемы… или у неё. Но знаешь, что советуют? Чтобы она съездила «на юга», так сказать…
Утро в их однокомнатной квартире начиналось одинаково: электрический чайник булькал, как старый самовар на дачном крыльце, кофемолка дробно рыдала в ладони, и за стеной кто-то снова выяснял отношения на голосах — с паузами, как в плохом спектакле. За окном двор скрипел качелями; у соседей на втором этаже плакал младенец — тоненько, с тем отчаянным надрывом, на который тела взрослых уже не способны. Анна прислушалась, положила ложечку рядом с чашкой и произнеса, словно спрашивала у самого воздуха: — Слышишь? Михаил кивнул...
– Наследство полагается сыну. А тебя пусть муж обеспечивает, – усмехнулся отец
Знаете, какая самая большая глупость в жизни? Думать, что родители нас любят одинаково. Как бы не так. Светлана это поняла в пятьдесят шесть лет. Поздновато, конечно, но лучше поздно, чем никогда. А случилось это так. Маму хоронили в октябре. Дождь, серый день, такой противный. Светлана всё утро металась между кухней и прихожей — кого накормить, кого проводить, с кем поговорить. Как всегда, всё на ней. Алексей, младший братик, стоял у гроба в новом чёрном костюме и принимал соболезнования. Важный такой, солидный...