— Ты не должна была так поступать с его матерью, она же вся в переживаниях из-за тебя! — услышала Ксения голос мужа из коридора, и сердце её упало ниже пола. Илья вошёл в спальню с уже раздосадованным выражением лица. Он не снял даже пальто. На его лице было то выражение, которое она уже знала наизусть — выражение человека, который только что выслушал жалостливый монолог от своей матери. Ксению передёрнуло. — Что произошло? Что я сделала? — спросила она, хотя прекрасно знала, о чём сейчас пойдёт речь...

Людмила стояла на верхней площадке старой заводской лестницы, где выкрашенные казённой зелёной краской перила начинали свой путь вниз, в гулкий, пахнущий машинным маслом и горячим металлом цех. В руке она держала тонкий, ещё тёплый после принтера лист бумаги. Приказ №47. Она смотрела не на витиеватую подпись директора и гербовую печать. А на одну-единственную строчку: Оклад 78 000 рублей. Эта цифра, казалась напечатанной с ошибкой, семьдесят восемь тысяч. Это было почти в три раза больше, чем она получала, стоя у своего станка...