Марина ушла, оставив свекровь с блинами наедине. На работе не могла сосредоточиться. Перед глазами стояла вчерашняя сцена — Нина Павловна на её половине кровати, муж, не поднимающий глаз, платье мертвой женщины в шкафу. В обед позвонил Виктор. — Мама уехала. Приходи домой, поговорим. — О чем? — О нас. О том, как дальше жить. Марина вернулась домой к вечеру. Виктор сидел в гостиной, выглядел усталым. — Садись. Села напротив. Молчали. Потом он начал: — Марина, я понимаю, тебе тяжело. Но мама... — Твоя мама считает меня недостойной заменой Людмилы...

Вечер тёк ровно, как манка без комочков: на плите — суп, в коляске сопел Мишка, в телефоне от мужа короткое «задержусь». Юля накинула на себя куртку и, не снимая домашние тапочки — ну на минутку же! — спустилась этажом ниже к сестре: передать банку бульона и забрать у Наташи отжатые ползунки. Подъезд дремал в тёплой сырости: пыльные почтовые ящики, запах куриного бульона, кот, который всегда лежит на коврике у третьей квартиры. — Наташа? — позвала она шёпотом, чтобы не разбудить сына. Коляска скрипнула, будто возражая: «Домой пора»...