Боль сшибла ее с ног не сразу. Прихватывая то и дело живот, беспокоясь за маленького, она втащила мужа через порог и даже пыталась поднять на диван, но не смогла. Оторвав голову от пола, муж не удержался и уронил ее снова и, стукнувшись, сказал: — Ты, Валька! Сними ботинки мне! Кому говорю! И воды дай! —Он сгрудил под голову коврик. - Подай, кому говорят! Она села на стул и, немного согнувшись, слушала ребенка. Ребенок не толкался. Испугавшись, что надорвалась, она горько сказала: — Замерз бы ты лучше...

В квартире стоял тот особенный вечерний полумрак, когда лампы ещё не включены, а дневной свет уже почти растворился. На подоконнике медленно остывал кружечный чай, оставленный так, будто человек собирался вернуться за ним через минуту, но не вернулся. Окно было приоткрыто, и лёгкая струйка холодного воздуха едва заметно трепала тонкую занавеску. Казалось, сама квартира прислушивалась — к шагам, к шорохам, к дыханию людей, живущих в ней. Игорь стоял в прихожей, задержав взгляд на непривычно закрытой двери гостевой комнаты...