Воздух в его легких кончился. Лицо Олега стало сизым, губы — почти фиолетовыми. Он хватал ртом тишину, как выброшенная на берег рыба. Глаза, вылезающие из орбит, сфокусировались на мне. На жене, которая склонилась над ним с ампулой в дрожащих руках. — Ты… обуза… — прохрипел он, и этот шепот прозвучал в оглушительной тишине квартиры очень громко. Всего два слова. Не мольба о помощи. Не прощание. Обвинение. Я воткнула иглу ему в бедро. Резко, может, даже слишком грубо. Лекарство пошло по венам, заставляя мышцы дергаться...

Олень. Это слово повисло в воздухе моего собственного дома, прозвучав из приоткрытой двери ванной и пройдя сквозь шум воды, будто отравленная стрела. Оно вонзилось куда-то ниже ребер, в самое нутро, и застыло там, ледяное и тяжелое. Я замер на пороге кухни, сжимая в руке пустую кружку, которую шел мыть. Вся кровь отхлынула от лица, оставив лишь странное, ватное ощущение нереальности происходящего. Этого не может быть. Мне показалось. Это какая-то абсурдная, дурацкая ошибка. Но голос за дверью был знаком до каждой интонации...