— Вика, открой. Это я. Умоляю, дочка, открой! Голос за дверью был незнакомым. Хриплый, срывающийся, полный такого отчаяния, что Виктория невольно вздрогнула. Она посмотрела в глазок и замерла. На пороге ее съемной квартиры, ссутулившись и вжимая голову в плечи, стояла Мария Петровна. Не властная, уверенная в себе хозяйка жизни, а постаревшая, раздавленная горем женщина. Ее лицо было серым, опухшим от слез, платок сбился набок, открывая растрепанные седые волосы. Виктория колебалась. Последние три недели были самыми спокойными в ее жизни...

Шум зарождавшегося скандала Рома услышал издалека. Приехал домой на обед на общем с Витькой опеле и в раскрытые окна автомобиля услышал сварливый голос Марии Петровны со второго этажа. Пожилая женщина славилась своим скандальным нравом, получала удовольствие, цепляясь к людям. Про неё соседи говорили, что если Мария Петровна ни на кого не наорала, ни с кем не поругалась, у неё день прошёл зря. Скандалистку в доме хорошо знали, предпочитали с ней не связываться. Однако на этот раз Рома услышал молодой женский голос, отвечающий Марии Петровне на повышенных тонах...