Есть писатели, которых можно экспортировать. Толстого, например, читают в Токио и плачут над Анной Карениной. Достоевского разбирают в Принстоне, находя в «Братьях Карамазовых» предвосхищение экзистенциализма. Чехова ставят в Лондоне, и зал замирает от тоски трёх сестёр. Но есть один писатель, которого за границей не понимают принципиально. Не потому что плохо переводят — хотя и это тоже. А потому что он существует только внутри русского языка, как воздух существует только внутри лёгких. Это Пушкин...