— Всё! С меня хватит! Устал я быть для тебя сиделкой! Надоела болеющая жена! — голос Олега сорвался на фальцет, неестественно звонкий в душной, пропахшей лекарствами спальне. Он в сердцах швырнул на пол скомканную рубашку, которую секунду назад пытался аккуратно, «по-мужски», сложить в чемодан. Ткань жалобно шлепнулась о ламинат, словно подбитая птица. — Я мужик, Лена! Мне сорок восемь лет, я жить хочу! А не судно выносить и пролежни обрабатывать! — он метался по комнате, хватая с полок свои вещи: зарядку для телефона, флакон одеколона, стопку носков...

Марина давно научилась различать тишину. Есть тишина домашняя — мягкая, как плед, заполняющая углы квартиры. А есть другая — настороженная, с застывшим воздухом, в котором что-то явно зреет. Именно такая была сегодня. Она стояла у окна, глядя на серый двор, и слушала, как в соседней комнате муж листает что-то в телефоне. Листает резко, нервно, будто боится, что экран успеет выдать лишнее. Последние два месяца он делал это всё чаще — уходил к стене, разворачивал телефон так, чтобы Марина не видела,...