нормальный человек, я не хочу войны, понимая, что война, даже справедливая и неизбежная, как в нашем случае, несёт горе, разрушение и смерть. Это первое. Второе. Если можно будет о чём-то договориться, давайте попытаемся это сделать, снизить уровень конфронтации, тем более уровень людских страданий. Но, повторяю, проблему между Россией и Западом можно решить только двумя путями: ликвидировать Украину как анти-Россию (Украина или её часть может остаться как дружественное России образование); и, второе, сломить волю Запада к отчаянному сопротивлению, которое он в последние годы и сейчас демонстрирует, поняв, что теряет позицию пятисотлетней гегемонии в мире, открывшую ему возможность культурного, политического доминирования и, пожалуй, главное, – позволявшую ему перекачивать мировой валовый национальный продукт в свою пользу. Данный период кончился, и этот конец происходит прямо на наших глазах. Разумеется, ещё очень велико и сильно неравенство, но потоки мирового богатства стали уходить от Запада. И это бесит его правящий класс. – Как вы думаете, почему Россия не согласовала совместно с Китаем его план урегулирования после визита в Москву Си Цзиньпина в феврале 2023 года? План, предложенный Китаем, не понравился России? – Надо почитать этот план. Он позитивен, но там не было ничего конкретного. Он за всё хорошее против всего плохого. О чём в ходе личных закрытых переговоров договорились Владимир Путин и Си Цзиньпин, я не знаю, но полагаю, что о чём-то договорились, и сейчас предстоит длинная, в том числе дипломатическая, игра, в которую я не посвящён, но в которой, думаю, будет немало интересных поворотов. Конечно, внимание привлекает визит специального представителя Китая, нашего замечательного друга, посла Ли Хуэя в Киев или в Москву, но надо смотреть на гораздо более глубинные политические, дипломатические, интеллектуальные, экономические процессы. – В целом каков ваш прогноз развития украинского конфликта? Американцы говорят о том, что к концу осени должно всё окончательно стать ясно и как-то решиться.  Генри Киссинджер  подключился со своими прогнозами. Мы, в свою очередь, не наступаем, вроде как ждём украинского, как они говорят,  контрнаступа . В общем, все ждут. Что станет итогом всех этих ожиданий? Окажется ли конфликт заморожен и Украину поделят по корейскому варианту? Или сражаемся до победы? И что в таком случае должно быть победой, как она будет выглядеть? – Я с огромным пиететом отношусь к Генри Киссинджеру, считаю его первым в нашей профессии, но меня очень огорчает то, что он пытается суетиться. Он не знает, о чём говорит. И я не знаю, что будет происходить по-настоящему. Знаю, что если мы проявим волю к победе и к борьбе, то произойдёт то, что я сказал. Украина перестанет существовать как антироссийское государство, а Запад отступит. А по дороге будет очень длинная и тяжёлая борьба. Борьба за то, чтобы наша страна стала другой, гораздо более сильной и справедливой, гораздо больше уважающей себя и уважаемой в мире. И, наконец, страной, которая в гораздо большей степени распоряжается своим собственным богатством. Конечно же, страной с обновлённой элитой, с обновленными технологиями, страной, экономический, политический, интеллектуальный центр которой сместится к Уралу и Сибири. Мы должны сдвинуться на Восток. Ментально, экономически, политически, потому что мы завязли на Западе, а это одна из наших коренных слабостей и причин наших бед последних сорока-пятидесяти лет. Нам нужно двигаться к новым рубежам, идти к мировому большинству, отрываясь от тянущего нас назад Запада. Украинский конфликт, с моей точки зрения, опасен в значительной степени и тем, что мы завязнем на бессмысленном западном направлении, пытаясь договориться там, где договариваться не с кем. И я думаю, что, по крайней мере, в ближайшее десятилетие не о чем будет договариваться, хотя мы и можем делать вид, что договариваемся. Там всё сыплется. А мы в качестве визави Запада сейчас выглядим гораздо более стабильными и сильными, чем это было ещё два или три года тому назад. – Вы говорите, что нам предстоит долгая и тяжёлая борьба.