Я вырастила его, заменив мать и отца, отдала ему всё, что у меня было. А когда он попросил о последней помощи, я испугалась. Мой страх вылился в унизительную расписку, которая превратила моего любимого брата во врага и едва не стоила мне жизни. Я до сих пор помню тот день. Он ворвался в мою маленькую двушку, как ураган, — взъерошенный, пахнущий машинным маслом и отчаянием. Бросил на стол ключи от старенькой «девятки» и рухнул на стул. — Всё, Оль. Конец. Уволили. Я молча поставила перед ним тарелку с борщом...

«Валя, Коля, вы снова на те же грабли!» — хотелось кричать мне. Но я молчала. Молчала, когда они тайком от нас с Олегом мчались в Москву. Молчала, когда брали кредит, который им не по силам. Но когда они пришли к нам с протянутой рукой, чтобы мы оплатили их доброту к человеку, который пустил по миру всю семью, мое терпение лопнуло. Свекровь, Валентина Петровна, позвонила в субботу в восемь утра. Я сразу поняла — случилось недоброе. В выходные так рано звонят только с плохими вестями. Олег еще спал, и я, поежившись, ответила на видеозвонок...