Марфа именем своим гордилась, редкое. Все Машеньки и Леночки да Настеньки, а она – Марфа. Звучало весомо, как удар молота, и благородно, как фамильный герб. Ее коса цвета спелой ржи только добавляла солидности. Не кокетливые кудряшки или модная стрижка, а увесистая коса. В общем – женщина-огонь: прямо, знаете ли, «коня на скаку остановит», причем одним взглядом. И дело тут было не в лошадиных силах, а в характере. Алексей, он же Лёшенька для близких (а в самом начале Марфа его называла просто «кормилец»), контрастировал с Марфой, как одуванчик с дубом...

— …Так что, Женечка, Яночка, решила я на старости лет пожить по-человечески, — голос Жанны Аркадьевны, густой и вкрадчивый, как сироп, обволакивал каждый угол их маленькой кухни. — Присмотрела квартирку. Двушечка, в новом доме, «Жемчужина» называется. Консьерж, закрытый двор, вид на реку… Мечта! Яна молча помешивала ложечкой остывающий чай, чувствуя, как напряжение стягивает плечи тугим узлом. Она знала этот тон. Это была прелюдия. Прелюдия к просьбе, от которой невозможно отказаться, не нажив себе смертельного врага...