Телефонный звонок, пронзительный и настойчивый, разорвал уютную тишину субботнего утра, заставив Анну Викторовну поморщиться. Она как раз собиралась насладиться чашкой свежезаваренного кофе и редким моментом покоя, когда её дочь Оля ещё спала, а за окном лениво просыпался город. Звонок в такую рань в выходной день редко сулил что-то хорошее. Тяжело вздохнув, она провела пальцем по экрану. — Алло, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Анна Викторовна Орлова? — раздался на том конце провода деловой, лишенный всяких эмоций женский голос...

— Вика, открой. Это я. Умоляю, дочка, открой! Голос за дверью был незнакомым. Хриплый, срывающийся, полный такого отчаяния, что Виктория невольно вздрогнула. Она посмотрела в глазок и замерла. На пороге ее съемной квартиры, ссутулившись и вжимая голову в плечи, стояла Мария Петровна. Не властная, уверенная в себе хозяйка жизни, а постаревшая, раздавленная горем женщина. Ее лицо было серым, опухшим от слез, платок сбился набок, открывая растрепанные седые волосы. Виктория колебалась. Последние три недели были самыми спокойными в ее жизни...