— А ты не жадничай, Валерка, не жадничай. Фундамент должен устояться, а баня — это святое. Ты же для себя строишь, для семьи, а не для дяди чужого. Голос золовки, Ларисы, звучал из динамика телефона так пронзительно, что Галина поморщилась, не отрываясь от накладных. Она сидела за кухонным столом, проверяя цифры в отчете по логистике, но уши, как назло, ловили каждое слово мужа, который расхаживал по коридору. — Лар, да я понимаю, — гудел Валерий, довольный, раскрасневшийся после ужина. — Просто Галка ворчит, что смета растет...

Ирина стояла посреди гостиной, которую обставляла двадцать лет назад, и чувствовала себя прозрачной. Словно она была не живым человеком, а старой, пыльной занавеской, которую решили снять и выбросить во время генеральной уборки. Виктор, её муж, с которым они съели не пуд, а, наверное, тонну соли, деловито застегивал молнию на дорогом кожаном чемодане. Он не смотрел на неё. Он вообще последние полгода смотрел сквозь неё. — Вить, а как же дача? — тихо спросила Ирина. Вопрос был глупым, неуместным, но она цеплялась за бытовые мелочи, чтобы не сойти с ума от боли...