Первая часть — Есть ли свидетели насилия? — спросила Елена Викторовна. — Соседи, родственники, может быть, медицинские документы? — Соседка всё слышит через стену, — сказала Вера Ильинична. — Уже предложила быть свидетелем, если понадобится. Синяки бывают, но дочь к врачу не ходила, боялась. Елена Викторовна посмотрела на Аллу внимательно. И в этом взгляде было столько понимания, что Алла почувствовала, как глаза наполняются слезами. — Алла, — обратилась к ней юрист мягко. — Я знаю, как вам сейчас тяжело...

С утра в квартире пахло печёными яблоками и корицей. Этот запах всегда был моим талисманом: если дом наполнен яблоками, значит, жизнь ещё можно удержать в руках, разложить по блюдцам, натереть до блеска, перевернуть на противне, чтобы не подгорело. Яблоки, как даты в книге ЗАГСа: каждое — отдельная история, вроде одинаковые, а режешь — и видишь иное сердце, другую плоть, другой рисунок семечек. Я двадцать три года работала там — в нашем районном отделе записи актов гражданского состояния, где люди приходят за надеждой, за печатью судьбы, за документом на жизнь, смерть, имя ребенку...