Падение было быстрым. Привычно быстрым. Я иногда думал, что по ощущениям оно быстрее, нежели ускорение свободного падения в реальности. Я, по идее, должен был испытывать что-то похожее на перегрузку. Но никакого дискомфорта не было. Никогда. Кроме замирающего сердца на это непродолжительное "Ууууххх", и выброса адреналина. Каждый раз падая, я пытался разглядеть то, что находится по бокам от меня. Но ничего не видел, однако представление, что я падаю сквозь какие-то слои, уровни, этажи, присутствовало...

Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...