— Ты серьёзно? — голос в телефоне резанул по уху. — Опять не успела? Домой собираешься вообще? Наташа прижала трубку плечом, поправляя сползший с головы капюшон. Вечерний ветер тянул волосы из-под резинки, щекотал щёки. В одной руке — тяжёлая сумка с покупками, в другой — маленькая ладошка сына. Артёмка, с динозавром под мышкой, тащился рядом, иногда спотыкаясь. — У кассы задержали. Очередь была. — Голос Наташи звучал ровно, но пальцы на ручке сумки побелели. Она с усилием сжала её сильнее, чтобы не бросить на тротуар...

Я стояла у окна, сжимая в руках смятый листок, — тот самый, выцветший, с неловкими строчками. За окном дождь бил по стеклу, в доме пахло свежей выпечкой, и в этот дождливый вечер, впервые за много лет, мы сидели втроём — я, мама и бабушка. Не отводили друг от друга взгляда. И, глядя на сухие дорожки слёз на грубом лице бабушки, я вдруг поняла: именно эти крошечные, неправильные буквы на бумаге удержали нас всех, не дали нам потеряться друг для друга. Хотя я до сих пор не знала, кто автор письма и кому оно было адресовано… …Только сердце уже знало ответ...