Персонаж Довлатова сказал другому: мол, ты всё глотаешь таблетки. А вдруг они не растворяются, остаются в желудке, так и лежат там горкой? Человека затошнило. Впечатлительный был. Вот и нас так тошнит. Все проглоченные обиды не перевариваются. Горкой складываются в душе. Накаливаются. Одна за другой. Снесли, не ответили, вынуждены были стерпеть и проглотить выходку другого человека или его слова, - и горькая пилюля попала внутрь. Но и переварить её не смогли. Не всегда получается. И пилюля осталась...

– Да ты просто мыть не умеешь, голубушка! – голос Галины Петровны сочился приторной елейностью, контрастируя с тем, как маслянистая клякса расползалась по свежевымытому линолеуму. – А так хоть блестеть будет. Набьешь руку – куда тебе до моих стандартов. Марина замерла, словно громом пораженная. Тряпка в руке отяжелела неподъемно. Медленно выпрямилась, ощущая, как гнев, обжигающей волной, поднимается от затылка к вискам. Капли пота проступили на лбу – не от усталости, а от титанического усилия сдержать себя...