Кухня у нас, как и у всех нормальных людей, маленькая. Две табуретки, стол, на котором вечно стоит хлебница и какие-то крошки от вчерашнего ужина, и газовая плита, которая давно просит пенсии. Утро. Запах дешёвого растворимого кофе. Я, как обычно, пытаюсь начать день без скандала. Наивная. — Нина, — голос у Пети хмурый, как будто я ему уже должна, — ты опять деньги тратила? Я кладу чашку на стол и понимаю, что день пошёл под откос. — На что? — спрашиваю спокойно. — Вот чек лежит, — он кивает на смятую бумажку...

— Петенька, милый, ну что ты как неродной? Помнишь, как мы здесь, на этом самом диване… Ой, а диван-то новый! И шторы… безвкусные какие-то. Анжелика твоя выбирала? У неё всегда со вкусом было, как у синички — всё блестящее хватает, а сложить в гнездо толком не может. Голос, приторно-сладкий, как прошлогоднее варенье, в котором сахара больше, чем ягод, доносился из гостиной. Анжелика замерла в прихожей, сжимая в руке папку с документами, за которой она, чёрт бы её побрал, вернулась. Ключ в замке повернулся так тихо, что эти двое её даже не услышали...