Давным-давно были уличные рынки; повсеместно, по всему городу. И вещи продавали на таких рынках, и продукты. И собственноручно выращенные овощи, собранные грибы, ягоды, рыбу и раков... И неподалеку от вокзала был очень большой стихийный продуктовый рынок. Там я и встретила знакомого. Он был ресторатор. Открыл собственный ресторан. Отремонтировал помещение, вложился, трудолюбивый человек. И бизнес выбрал хороший: кормить людей. Приучать их к хорошей кухне даже, не просто битки в сметане или там котлеты...

Имя Сэлинджера навсегда останется покрытым пеленой загадки – как будто сам он был персонажем, сбежавшим из собственной книги. Тихий, отшельнический, нежелающий участвовать в публичной игре славы – и при этом автор строк, которые раз за разом попадают точно в сердце. Его читают не глазами, а внутренним голосом, почти шепотом – и в этом что-то магическое. После «Над пропастью во ржи» он будто ушёл под воду: жил в хижине, сторонился людей, не давал интервью, не принимал гостей. Но его мысли, острые, тонкие, полные боли, иронии и нежности, никуда не делись...