Вечер затянулся серой, унылой пеленой. За окном медленно гасли огни многоэтажек, а в большой кухне, пахнущей еще ужином и сладким чаем, висело невысказанное. Алексей отодвинул пустую чашку, и скрежет фарфора по столу прозвучал невыносимо громко. — Ир, а давай все-таки обсудим, — его голос прозвучал слабо, почти съежившись под тяжестью предстоящего разговора. Ирина, стоявшая у раковины, замерла. Спиной она почувствовала это «обсудим». Она медленно вытерла руки и обернулась, прислонившись к столешнице...