От Николая не было вестей. Ни похоронки, ни письма — лишь оглушительная, предательская тишина, которая звенела в ушах громче любого разрыва снаряда. И эта тишина съедала Марию изнутри, день за днём, оставляя после себя лишь пустоту, которую не мог заполнить даже тяжкий труд. До той самой ночи, когда в дверь постучалась сама судьба в образе промокшей до нитки цыганки... Осень 1943 года пришла в сибирское село Тихое рано и неотвратимо, точно горе. Хлюпающая грязь на единственной улице, серое, низкое...

– Тихо! За шкафом! – Света прижала ухо к дверце. – Там он, точно тебе говорю. Аня тщетно пыталась уловить хоть какой-нибудь звук – грохот и звон посуды с кухни мешали сосредоточиться. – Да разве с этой бабкой что-нибудь услышишь, – шёпотом пожаловалась она подруге. – Вечно всё разбивает. Я замучилась уже тарелки покупать. – А Андрей что? – Ну а что он может сказать. – Анюта вздохнула и скривила губы. – Это же его бабушка! – Да, квартиру вам снимать тоже не выход. Ненавижу эту тварь! Аня удивлённо посмотрела на Свету...